«Сонеты из ларца»: новое расследование

в разделе
Статья профессора Питера Дэвидсона

Забытые факты выходят на свет

Кажется невероятным, что на данном этапе истории Шотландии главные документы, касаемые столь важной фигуры как Мария Стюарт, получат наконец освещение. Мария - очевидно спорная историческая личность. На всем отрезке времени от ее эпохи до современности, она всегда в центре непрерывного профессионального и общественного внимания. Ее статус как исторической личности усложнен романтическим ореолом, творческим наследием драматургических обработок ее жизни, и двумя яростно противоположными взглядами на ее характер и действия. В зависимости от точки зрения автора или собственного мнения читателей она является или мученицей, пострадавшей за Шотландию и католическую веру, или коварной прелюбодейкой, которая получила законное возмездие.

Мария предстает в худшем свете

Документы, которые снова привлекли наше внимание, были удивительно мало исследованы в ходе двадцатого столетия, и они не раскрывают ни один из секретов жизни Maрии. Они не характеризуют оправдание и не инкриминируют ей убийство ее второго мужа, лорда Дарнли. Они не проливают никакого света на поводы, которые привели ее к роковой связи с графом Босуэллом, хотя именно на эту связь они в значительной степени пытаются указать. Что же действительно говорят нам бумаги? Что в Шотландии середины шестнадцатого столетия (то время, когда Мария была пленницей в Англии) существовал человек или неизвестные люди, которые полностью посвятили себя созданию документов, представляющих Марию в худшем свете - как неверную супругу и убийцу. Часть этих документов - двенадцать сонетов на французском языке (они известны как «сонеты из ларца»), предположительно написанные Mарией - составляют литературное отражение убийства и прелюбодеяния. Тот, кто составил эти документы, намеревался дать ясное свидетельство, на основе которого королева могла быть обвинена в измене а также связанном с нею преступлении, и казнена по этому обвинению. Я предполагаю, что документы были посланы в Англию в 1580-х годах. Конечно, они находятся в Англии теперь, и их местонахождение намекает на тот факт, что пересылка документов в 16 столетии была связана с именами влиятельных лиц.

Итак, где же эти документы, о которых идет речь? Они найдены среди рукописей, сохраненных в Библиотеке Кембриджского Университета, отмеченные шифром «Oo.7.47». Как получалось, что эти документы оказались неизвестны для большой части прошлого столетия, - даже при том, что фрагменты из них были фактически напечатаны в эти годы? Это не простой вопрос: их существование зарегистрировано в печатном каталоге, где указано, что они были частью королевского пожертвования, сделанного в 18 столетии. Это пожертвование состояло из библиотеки покойного епископа Эли, Джона Мура, вместе с различными дополнениями. Итак, источник королевского двора для документов совершенно очевиден, но даже превосходные печатные описания не проясняют природу собранных сведений как бумаг, датированных шестнадцатым столетием (в конце собрания действительно есть некоторые документы, касающиеся более поздних событий).

Возможно, это не бумаги королевы

Страница рукописи «Сонетов из ларца»: Почерк не похож на известные образцы почерка Марии или кого-либо из ее секретарей. Обратите внимание на язык шотландских комментариев, расположенных слева от колонки стиха. Они интерпретируют сонеты как признание виныСтраница рукописи «Сонетов из ларца»: Почерк не похож на известные образцы почерка Марии или кого-либо из ее секретарей. Обратите внимание на язык шотландских комментариев, расположенных слева от колонки стиха. Они интерпретируют сонеты как признание вины

Эти документы попали в поле моего зрения несколько лет назад. Я рассматривал рукопись сонетов на французском языке как часть проекта, который не имеет никакого отношения к Марии Стюарт, ее репутации или ее легенде. Я рассматривал королеву просто как поэта, писавшего на французском и латинских языках, как часть моего вклада в исследование, посвященное женской поэзии, существовавшей в 16-17 веках в Шотландии, Ирландии и Англии. В основном я задавал рукописям один вопрос - вопрос о подлинности, без мысли о большом историческом значении. Я пришел к непосредственному выводу, который не изменило даже последующее историческое рассмотрение: эти стихи были очень не похожи на любую из подлинных работ Марии, и они содержат ссылки на людей и события, которые никак не могли касаться обстоятельств жизни королевы. Автографы стихов нельзя причислить ни к формальной, ни к неофициальной руке Марии; они не принадлежат руке секретаря, который скопировал сонеты для Британской Библиотеки. Даже на той ранней стадии исследования стихи показались мне фрагментами одной из распространенных поэм, которые составляли круг чтения европейской элиты 16 века. Первая вещь, которая бросится в глаза любому читателю – то обстоятельство, что стихи на листе не одиноки. Они размещены немного правее, чем обычно в рукописях, и с левого края снабжены враждебным комментарием на шотландском языке. Комментарий указывает на текстовые фрагменты, которые можно соотнести с убийством Дарнли и преступной любовью.

Таким образом, эти сонеты имеют контекст, - то есть из документа, который фиксирует стихи, мы можем с уверенностью сделать один вывод. Кто бы ни собрал эти документы, он был среди самых непримиримых врагов Марии Стюарт. Другое же содержание документа очень интересно как возможная характеристика тех фактов, которые мнение шестнадцатого столетия рассматривало в качестве допустимых свидетельств дела об убийстве. Полезно рассмотреть это содержание, чтобы получить идею относительно происхождения стихов. Вот перечень бумаг: заметка о подозрительных действиях Босуэлла 12 апреля 1567; свидетельство слуги Лорда Леннокса; свидетельство Джона Хея от 13 сентября 1567; признание Джона Хепберна; заметка о подозрительных действиях королевы; переписка между Дарнли и его отцом, включающая список злодеяний, причиненных Марией мужу. Примечательно, что в собрание документов включены - как очевидные доказательства - клевета и стихи: памфлет в форме вопросов и ответов, обвиняющий убийц Дарнли, и уличная баллада о его смерти:

“If the blood of habell in the Lord his eare
Cried out for vengence upon cursed Cain
What shall the blood of inocent Darley dere
Requyer of them that cruelly have hem slaine”.

Последовательность документов продолжается свидетельством об убийстве секретаря королевы Давида Риччо и заканчивается спорными сонетами, которые являются главным предметом этой статьи. В этих бумагах Мария изображена как сексуально одержимая, опасная и неуравновешенная личность. Если мы должны рассматривать документы как целое произведение, имеющее свою идею, то эта идея – создать образ королевы как сексуально невоздержанной, неуправляемой и чужеродной женщины (не в последнюю очередь для ее религии). Чтобы закончить картину, которую эти документы стремятся нарисовать, важно учесть, что Мария осуждает себя собственными устами. Правда, фиксация этих признаний иногда нуждается в небольшой помощи со стороны скромных секретарей королевы. Таким образом, религиозные и политические императивы создают тексты, которым приписывают авторство Марии. Эти тесты выстроены так, чтобы свидетельствовать против нее.

Но она ли писала их? Французские современники Марии ответили немедленно, с удивлением, что вопрос задавали вообще - она не могла написать эти вульгарные неграмотности. Это интересный ответ, к которому мы должны возвратиться. Недавние популярные исследователи конечно считали, что эти сонеты должны принадлежать Марии, ведь они - часть романтичного наследия. Более серьезные историки пытались доказать, что форма указанных сонетов есть следствие психологического потрясения.

Единственный способ разъяснить вопрос состоит в том, чтобы рассмотреть стихи, которые Мария действительно написала. Раскрытие проблемы должно начаться с понимания нюансов ее образования и обучения. Независимо от того, что она хотела выразить в поэзии и как, творческий почерк неизбежно говорит о той школе, которая была получена в молодости. Мария, единственный законный ребенок Иакова V, была обручена в раннем детстве с наследником французского трона и добросовестно обучена королем Генрихом II. Ее образование было образованием французской принцессы. Марии Стюарт преподавали латынь, в то время как французский язык был для нее языком повседневной жизни (и оставался таким до самой смерти), хотя она могла говорить и писать по-шотландски.

С самого начала ее поэзией управляли правила, которые преобразовывали королевскую жизнь 16 столетия в систему светских кодов. Ее стихи выражают политические намерения и политические стремления, опираясь на высоко стандартизированный литературный язык ее дня. Когда она была ребенком, все ее латинские упражнения были написаны в форме писем к кузине Елизавете - как пугающее напоминание о том пути, которым английский трон был сохранен.

Подлинные стихи Марии

Прежде, чем мы рассмотрим стихи, которые вероятно были написаны не королевой, стоит изучить то, что несомненно было написано ей. Они могут быть атрибутированы как стихи Марии (а «сонеты из ларца» не могут) по простым стандартам: их почерк и их происхождение. Последний пункт означает: место происхождения, род происхождения (адресат, для которого, возможно, был написан стих) и персона, в чьем собрании хранился стих. Обладая этими классическими инструментами установления авторства, мы можем приписать Марии некоторое количество стихов на французском языке, один сонет на итальянском языке и два латинских двустишия (возможно, основанные на одном источнике). Эти стихи не всегда интересны по современным стандартам содержания, но они неизменно отточены и привлекательны. Они далеки от выражения ярких эмоций, но являют собой изящное свидетельство тех норм, которые были приняты в сложной общественной жизни элиты 16 столетия.

Самое раннее из французских произведений Марии - краткий стих, написанной ее рукой в 1559 году в книге ее тети, Анны де Лорран. Более существенный пример - ода на смерть Франциска, ее мужа, написанная в 1560. Эти тексты были сохранены ее другом, французским придворным Брантомом в его мемуарах «Memoires de Messire Pierre du Bourdeille, Seigneur de Brantme, contenans les Vies des dames Illustres de France de son temps», напечатанных неоднократно в семнадцатом столетии. Брантом - один из тех, кто отреагировал на «сонеты из ларца» с явным недоверием.

Будучи королевой у себя на родине, Мария написала множество стихов к Елизавете I, эти произведения вне сомнения подлинны. Один стих, написанный в 1568, сохранился в копии и находится среди рукописей в британской Библиотеке в Лондоне. Два других, более поздних - короткие стихи, датирующиеся английским пленом Марии, находятся в Общественном центре в Кью (Public Record Office) - «Cela vraiment na poinct de courtoisie» (1580), и «Les Dieux, Les Cieux, La Mort» (1580).

Длинный стих «Meditations faite par la Royne dEscosce...» был послан Епископу Джону Лесли после чтения его «Consolationes». Эта вещь кажется подлинной и скорее более личной. Мария написала письмо Лесли из Шеффилдского Замка в августе 1572. В письме она признала получение копии его «Consolationes» и послала свои стихи. Епископ издал эту работу два года спустя, вместе с французским стихотворением Марии и латинским переводом, позже переизданным. Печатный текст также содержит сонет Марии «Lire de Dieu par le sang ne saspraise», а второй выпуск содержит третий стих королевы, очевидно, посланный слишком поздно, чтобы быть включенным в издание 1574 выпуска. Хотя ни автограф, ни рукописи не говорят в пользу этих трех поэм, контекстное свидетельство поддерживает их. Их происхождение несомненно.

Существуют еще три сонета, хранящиеся в Библиотека имени Бодлея (при Оксфордском университете) под шифром MS C.92. Они не вызывают проблем с атрибуцией, потому что написаны явно собственноручно королевой - «O seigneur Dieu rescevez ma priere, Donnes Seigneur dones moy pasciance” и “Ronsart si ton bon cuer de gentille nature”. Они записаны в очень характерной манере неофициальной руки, знакомой по письмам королевы. Стоит отметить в этом пункте, - эти стихи обеспечивают, по крайней мере в сфере определения орфографии, свидетельство правописания французских слов в то время, когда правописание было подвижно в большинстве европейских языков. В правописании, в пунктуации и своем расположении стихи дают нам пример того, как выглядели собственноручно написанные сонеты Марии.

И вот мы переходим к двенадцати сонетам, предположительно обращенным к Босуэллу и распространенным врагами Марии. Сонеты были изданы в Англии Джорждем Бьюккененом в составе его творения «Ane Detection of the duinges of Marie, Quene of Scottes, Touchand the murder of hir husband (1571 и 1573)». Как мы знаем из Кембриджского досье, стихи также были распространены через рукопись, которая в некоторой степени похожа на свидетельство частного круга Марии. Друг королевы, француз Брантом, сведения которого были несомненны, абсолютно не доверял сонетам – а к его мнению, как мнению человека утонченной культуры французского Ренессанса, мы должны отнестись серьезно. Он утверждал, что сонеты вульгарны, и по этой причине не могли быть написаны Марией. По утверждению Брантома и французского поэта Ронсара, подлинные стихи королевы были хорошо написаны, в отличие от сонетов, обращенных к Босуэллу. Сонеты же несостоятельны с точки зрения литературного мастерства.

Письма из ларца

Ситуация с “сонетами из ларца” не столь сложна, как это казалось, например, Антонии Фрезер, которая заявляет в биографии Марии: двенадцать любовных сонетов составляют фактически одну длинную поэму из двенадцати стихов. Но мы зависим в этом выводе от изданных французами и шотландцами версий этого текста, так как современные копии не сохранились.

Теперь мы знаем, что это обстоит не так. Нет уверенности в том, что имеющаяся рукопись использовалась как автограф теми, кто послал документы в Англию. Конечно, из печатного обвинения “Detection of the Doings of the Ladie Marie of Scotland”, которое Бьюккенен издал в 1569 году, следует что сонеты были написаны рукой королевы или по крайней мере происходили из ее тайной палаты или от личного секретаря. Даже учитывая чрезвычайную странность того факта, что столь личный материал был скопирован самыми конфиденциальными из личных секретарей, установление почерка весьма проблематично: он не похож на почерк рукописи из Библиотеки имени Бодлея, но скорее сделан в стиле формального курсива французских и итальянских сонетов.

Рассматривая рукопись, нетрудно заметить насколько приукрашенные начальные строки. Колонка стиха расположена немного ближе к правому краю, чем обычно это бывает в рукописях с единственной колонкой, датированных 16 веком. Комментарии, сделанные на шотландском языке, приспособленны к этому расположениею стихов и кажутся совершенно подлинными. Также заметно, что правописание слов в манускрипте не столь правильно, как это характерно для подлинных работ Марии, обсужденных выше.

Я предположил бы, что Антония Фрезер также неправа в попытке прочитать сонеты как одну длинную поэму из двенадцати стихов. Здесь есть один часто упомнаемый стих - “Entre ses mains et en son plein pouvoir”. Если бы общий контекст сонетов не предлагал читателю настойчивую тему сексуальной страсти, более естественно было бы счесть, что это религиозный стих. Возможно, мы имеем здесь следы существования некой французской религиозной поэмы, которая была приспособлена к темным целям той группой врагов королевы, которая сфабриковала документ. Так же явно, что этот текст имеет метрические отклонения. Нет никаких гиперметрических строк в любом из других подлинных французских сонетов Марии (за исключением незаконченного проекта поэмы к Ронсару в Оксфордской рукописи). Стихи королевы ритмически столь же точны, как метроном, отличительная же особенность “сонетов из ларца” состоит в том, что они имеют и гиперметрические, и метрические строки.

Можно утверждать, что некоторые из других сонетов действительно формируют последовательность цикла, но обстоятельства, которые выведены в них, не соответствуют обстоятельствам жизни Марии. В сонете “O dieux ayez de moi” упоминаются некие родители или семья, противостоявшая любви: “Offends des parents”. Эта фраза, со всем ее подтекстом, вызвала у меня тревогу сразу же, как только я начал исследование. Известно, что родители Марии к моменту, описываемому в сонетах, давно уже были в могиле и не могли противостоять деяниям дочери. Более никого невозможно было бы рассмотреть вместо родителей королевы. Единственными живыми родственниками, которых она имела в Шотландии, были ее многочисленные сводные братья, дети Иакова V. Здесь есть также много других деталей, которые не соответствуют правде жизни королевы.

Заключение

Итог исследования гласит, что часть сонетов является фрагментом лирического послания, касающегоеся некой неизвестной героини (источник 1). Эта часть соединена с религиозным стихом (источник 2) таким образом, чтобы создать видимость последовательного содержания, которое по мере развития становится все менее достоверным. Критическое свидетельство текста является смысловым и стилистическим. Подлинные сонеты Марии хотя и содержат одну или две сомнительных рифмы, но всегда тщательно правильны в ритме и лексике. То, что мы видим в Кембриджской рукописи, - ряд сонетов, которые демонстрируют беспорядок размера (ямбические стихи и александрийские стихи вперемешку) и которые включают строки, не относимые ни к какой системе вообще. Любому поэту сразу ясно, что они просто вульгарны, “trop grossiers”, по словам Брантома, и не относятся к поэзии высшего сорта. Сонеты также содержат варварские ошибки и строки, которые не в состоянии повиноваться любым поэтическим правилам. Это добавляет неопровержимую силу к суждениям Ронсара и Брантома. Кроме того, я имею подтверждение от множества коллег - специалистов, что эти стихи покажутся неправильными для любого носителя французского языка. Эти тексты более всего похожи на работу маленькой группы, чье знание французского было достаточно для того, чтобы сократить существовавшие ранее тексты и сделать их пригодными к иллюстрированию жизни королевы. Однако этим мошенникам не хватило знания языка для того, чтобы составить ритмически убедительный стих.

Можно сказать, что это исследование объявляет Марию Стюарт невиновной в написании двенадцати неуклюжих сонетов на сомнительном французском языке. Однако реальную историческую важность имеет тот факт, что сонеты являются доказательством изготовления ложных обвинений против нее. Мы знаем, что в Шотландии середины шестнадцатого столетия существовала группа людей (очень вероятно включавшая Джорджа Бьюккенена), которая составила ряд документов, предназначенных для доказательства вины Марии в преступлении. Поразительная некомпетентность этих людей в вопросах традиций французской поэзии привела к созданию имитации, которая ныне обличает себя как несомненную подделку. Мы должны допустить, что историческая летопись событий, которую мы знаем сейчас, является по крайней мере частичным результатом стараний человека или людей, преднамеренно стремившихся к искажению правды.

Однако если подделка и говорит правду, - то такой, какой одна группа шотландцев шестнадцатого столетия видела ее. Эти секретари правды готовы были написать свидетельство, которое заставило бы чудовищную королеву-чужестранку осуждать себя в том, чему английские власти могли бы только поверить.

Во второй из этих двух статей я исследую группу документов (картины, объекты и бумаги), созданных теми, кто полагал, что Мария Стюарт могла бы быть более точно названа Святой Марией, Королевой и Мученицей.

Автор: 
Питер Дэвидсон, профессор, Университет Абердина
Автор: 
(Peter Davidson, Chalmers Regius Professor of English in the University of Aberdeen)